Искусство – это всегда зеркало

Наступило время, когда люди, которые младше тебя на много лет, мыслят так, словно старше тебя на много лет. И это хорошо. Таков вкратце мой отзыв о выставке Вероники Тришиной «Я смотрю в окно и вижу море» в Государственном музее искусств им. Кастеева в Алматы. Открылась она 26 марта и будет работать до 29 апреля.

Память, телесность и психоанализ – на этих трёх китах держится тотальная инсталляция, как называет её сама художница. Необычная экспозиция стала дебютом Тришиной. «Память – это место, в котором можно потеряться», - говорит автор. 

Открывает экспозицию автопортрет Тришиной. Художница погружается в тревожное море собственным телом, тем самым как бы размывая различия между телесностью и стихией. В этой работе, поясняет автор, её вдохновил нарратив, часто встречающийся в мифологии различных культур, в которых вода наделяется мистическими качествами. Как и в контексте различных ритуальных практик, вода служит здесь метафорой очищения и исцеления. 

- Женское тело, дрейфующее по водной глади, можно рассматривать как символическое освобождение и совершение перехода в эфемерное измерение образов, - считает Вероника. 

Центральная работа – двухканальное видео-эссе «Я смотрю в окно и вижу море». Тришина говорит, что это продолжение и развитие серии работ о ностальгии по фантомным воспоминаниям. 

- Есть много того, что я не запомню. Есть что-то, что я буду помнить. Давай устроим эксперимент, ты попробуешь вспомнить, что было с тобой полгода назад, - предлагает зрителю голос с экрана. 

По словам Тришиной, переживание возвышенного в мировой литературе отражается в работах французского писателя и мистика Ромена Роллана как чувство, нередко возникающее при созерцании океана. 

- Роллан описывает термин «океаническое чувство» в переписке с Зигмундом Фрейдом как ощущение вечности, сравнимое с религиозным экстазом. Искусство может воздействовать на человека как религия, - полагает автор. 

На мой вопрос, какой религии придерживается она сама, Вероника признаётся: она – агностик. Тришина не отрицает существование Бога, но и не утверждает его. 

В одной из сцен видео-эссе появляется горящий человек – каскадёр из группы Абишева. Определяя данную фигуру как преследователя, художница признаётся, что иррациональное присутствие этого человека преследует её как в реальности, так и во снах. 

- Мне снился пьяный мужчина в магазине для женщин, исторгнувший из себя прозрачную розовую слизь, растекшуюся по полу огромной лужей, - вторит её словам голос с экрана. 

Вероника связывает данный опыт с размышлениями о репрезентации искусства как неизбежности проникновения зрителя в интимное пространство личной рефлексии.

По моему мнению, на выставки молодых авторов взрослый человек априори смотрит с изрядной долей снисходительности. Коль скоро это не признанный, как минимум, на родине творец, а выставляется в одном из главных музеев страны, то значит, это почти наверняка родственник признанного, который гонится за славой вслед за предком. 

В данном случае всё не так. Право разместить свою выставку в «Кастеевке» художница Тришина выиграла, приняв участие в проекте Umit. Конкурс проводил весной прошлого года Центр современной культуры «Целинный». Целью конкурса было поддержать молодых художников Казахстана, найти новые таланты и помочь развитию локальной среды современного искусства. Вероника подала заявку, не раздумывая. Оценку проводили эксперты по современному искусству Центральной Азии – казахстанские художники Аятгали Тулеубек и Гайша Маданова, и независимая исследовательница Алия де Тизенгаузен. Консультационный отдел рассмотрел 61 заявку. После нескольких этапов интервью с художниками в финал программы прошла Вероника Тришина. 

Летом ей позвонили и сообщили, что её проект стал победителем. «Целинный» горячо поддержал работы Тришиной, созданные на основании документальных материалов, фотографий и дневника путешествия из поездок в Актау, которые стали подложкой к видеоряду. Музыку для видео-эссе продолжительностью чуть больше десяти минут, которое является центральным объектом экспозиции, написала казахстанский композитор Дарья Спивакова. 

- Съёмки двухканального фильма «Актау» прошли на Каспийском море. Часть эпизодов с участием каскадёрской группы Бауржана Абишева снимали на водохранилище в городе Капчагай, - поделилась Тришина. 

О себе Вероника рассказала, что родилась «в наполовину творческой семье». Отец её занимается резьбой по дереву, мастерит лестницы. Мама – бывшая вагоновожатая. В детстве они часто водили дочь по различным галереям искусств, чем и поселили в ее сердце любовь к творчеству. «Кастеевка» стала первым музеем, где Веронике открылся волшебный мир Высокого Искусства. 

Окончив школу, она поступила в КазНАИ им. Жургенова, но вскоре поняла, что классическое, привычное творчество – это не её путь. Бросив отечественную альма-матер, Вероника поступила в один из профильных вузов Санкт-Петербурга. Она искала и нашла новое направление в современном искусстве. Молодой девушке удалось сделать то, чего не удаётся многим, кто на пару поколений старше. На мой взгляд, её творчество заставляет думать каждого зрителя. 

- Все взгляды на мир, эмоции, прочитанные книги, что хранятся в нашей памяти, со временем изменяются. Моя цель – заставить зрителя понять, как и почему изменились эти взгляды, - комментирует Тришина. Она добавляет, что все её работы пронизаны личным опытом, а я размышляю, откуда у 23-летней девушки возникли идеи настолько глубокомысленных работ. 

Отправной точкой для создания персональной выставки Вероники стало импульсивное желание погрузиться в образ зимнего моря. 

- Мне нравится плавать, но я приехала к морю зимой, никак иначе было нельзя. Включаю воду в ванной, она из моря. Когда я думаю про большие водоёмы, мне мерещатся утопленники. Больше всего в воде я боюсь наступить на разбухшее тело, - звучит в экспозиционном зале тихий женский голос с экрана. 

Работая с документальной фотографией в проекте, художница расширяет описание своего опыта, включая в него реконструкцию сновидений и приглашая в дрейф по сюрреалистическому морскому городу. Экспозиция происходит на условном море, которое случайно оказалось ближайшим на карте. Подобным образом мыслили художники-ситуационисты, когда составляли неожиданные маршруты в поисках опыта, размывающего границы между сном и реальностью. Французский философ Ги Дебор назвал такую художественную практику дрейфом – подобно произвольному перемещению в море под воздействием ветра или течения. 

На вопрос «Что вы хотите донести до зрителя своими картинами» 23-х летняя художница ответила:

- Я хотела отразить в них самого зрителя. Искусство – это всегда зеркало. Каждый человек смотрит и оценивает его через собственный опыт. И со временем каждый раз видит по-новому. Это как фильм, который пересматриваешь годы спустя и открываешь для себя другие истины.. 

Живопись для Тришиной – занятие не основное, но достаточно серьёзное. Большого дохода оно пока не приносит, поэтому молодая девушка, получившая высшее образование по предмету «Станковая живопись», занимается преподаванием в двух детских школах. Её любимая художница – Ирина Дмитровская, которая выступила оператором в съёмках видео-эссе. Также Веронике по душе чувственное, экспрессивное творчество Жанатая Шарденова. А из классиков изобразительного жанра ей наиболее близок Сергей Калмыков.

Тришина признаётся: со временем ей хотелось бы стать художницей мира, показать свои работы гражданам всей планеты. А пока она приглашает зрителей своей первой экспозиции «Я смотрю в окно и вижу море», которая будет находиться в ГМИ им. Кастеева до 29 апреля. 

Во время беседы зимнее Каспийское море, крупным планом плескавшееся с огромного экрана на уровне глаз, завораживало. Я редко посещаю выставки, но здесь не пожалела, что пришла. Скажу больше: я не хотела уходить. На душе было так спокойно. Это ощущение можно было описать как «я в домике». И было оно, судя по всему, не только у меня. В зал «Периодика», где обосновалась экспозиция, постоянно входили новые посетители. Вначале они озирались по сторонам. Звуки плещущейся воды, тихий женский голос, необычные фотографии - первое впечатление оглушало. А потом, подобно мне, они надолго застывали, не меняя позы, у наиболее понравившейся фотографии, коллажа или экрана – и смотрели, смотрели… Это действительно походило на экстаз.