Еще в трудах начала XX века приходилось сталкиваться с замечанием о гармоничном расовом обществе Бразилии. Противопоставляя Соединенные Штаты Бразилии Соединенным Штатам Северной Америки, авторы признавали, что здесь «белая и цветная расы мирно уживаются вместе». Среди тех, чья жизнь оказалась связана с далекой страной в ином полушарии, были и русские.
Корни взаимной симпатии
...Однажды первый король независимой Бразилии, которого, разумеется, звали Педро – Педро Первый, возвращался в экипаже с прогулки. И увидел двух немощных матросов, лежащих прямо на дороге, под палящим солнцем. Педро Первый был известен своим гуманизмом и человеколюбием, а потому не смог проехать мимо людей, которые, как он проникновенно почувствовал, нуждались в чьем-то участии и заботе. Потому король велел царедворцам спешиться, подойти к бедолагам и оказать нужную медицинскую помощь.
Тут-то и выяснилось, что оба матроса – мертвецки пьяные. А принадлежат они к экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, корабли которой накануне вошли в бухту Гуанабара. Так состоялась первая встреча бразильских властей с простыми россиянами, послужившая прологом взаимной симпатии двух стран и народов.
Доподлинно известно, что самым первым русским, побывавшим в Рио-де-Жанейро, стал мичман Полубояринов, зашедший сюда на английском корабле «Спикер» (где мичман проходил практику) в 1763 году. А в 1811 году в столице Бразилии появилось консульство Российской империи, которое вскоре принял под свое начало русско-немецкий исследователь, академик Григорий Иванович Лангсдорф – личность неординарная и разносторонняя. Достаточно сказать, что он возглавил две крупнейшие экспедиции Российской Академии по Южной Америки. Его зоологические и этнографические коллекции украшают крупнейшие собрания России и Германии, а его портрет до сих пор хранится в Рио-де-Жанейро, в музее.
К началу XX века в Рио уже проживала небольшая колония россиян – в основном дипломатов и представителей торговых домов.
Первые группы стихийных эмигрантов прибыли сюда из России после большевистского переворота – пионерами стали полторы тысячи беженцев, приплывших в 1921 году на французском пароходе. Однако самая большая волна накатила после Второй мировой войны, в 1947 – 1955 годах – в начале из разрушенной Европы, а позже – из «открывшегося» Китая.
…Новые русские в Бразилии почти не заметны. Не потому, что такие суровые эмиграционные законы, а потому, что им тут особо делать нечего. Экономика быстроразвивающейся страны требует вложений, а желающих быстро «срубить бабки» тут и без наших в избытке. А еще, наверное, от того, что Бразилия не англоязычна.
Храм на фоне фавел
В Рио-де-Жанейро, едва сойдя на берег, эмигранты и беженцы из старой России, по традиции, принялись за строительство православных храмов. Православие, это, быть может, единственное реальное, что осталось с ними от знаменитой троичной формулы, которой определялось национальное самосознание до Гражданской войны. Самодержавие оказалось утраченным вместе с падением династии еще до расстрела царской семьи, народность в чужеземной стране стала нонсенсом.
В начале 2000-х, до слияния церквей, в Рио существовало два православных прихода – один принадлежал зарубежной церкви, а второй – Московской патриархии. Здесь, в районе Санта Тереза, в небольшом храме, посвященном святой великомученице Зинаиде, я и встретился с тогдашним настоятелем – священником Павлом Феоктистовым.
Командированный из Москвы кандидат богословия жил в Бразилии уже четыре года. Жил затворником, почти не покидая пределов храма – столкновение с окружающей действительностью было чревато для него тем же, чем и для любого другого иностранца. Лик и ряса священника отнюдь не гарантировали безопасность иностранного миссионера на улицах Рио. Любого приезжего воспринимали там как обладателя кошелька, не более.
В храме отец Павел был един во всех лицах, помощников у него не наблюдалось. Так что даже колокол во время праздничной службы молчал – звонить и служить одновременно не получалось.
Состояние местной церковной общины не внушало оптимизма на будущее процветание. Старики постепенно переселялись в иные сферы, а сферы интересов молодежи блуждали уже довольно далеко от храмов.
Свой среди чужих: в гостях у отца Павла
Несмотря на это, отец Павел заканчивал капитальный ремонт храма, освященного еще в 1937 году и с тех пор сильно обветшавшего. Белоснежные стены церквушки, построенной в неожиданном псковско-новгородском стиле, на склонах крутого холма и на фоне буйной тропической растительности, среди домов своеобразной местной архитектуры – выделялись издали. У окрестных жителей они вызывают любопытство – но не более.
Обо всем этом мы душевно беседовали с батюшкой, сперва весьма озадаченного моим неожиданным звонком в ворота, а после даже растрогавшимся и расчувствовавшимся от нечаянного визита соотечественника, пусть даже и неверующего ортодокса, но весьма увлеченного традициями предков и историей своего народа.
После осмотра еще не отремонтированного до конца храма, мы долго сидели с ним в трапезной его квартиры, защищенной от внешнего мира той же стеной, что и храм, у распахнутого окна с видом на тот самый «внешний мир»: опасный, враждебный, но чарующий свои первобытным буйством. Беседовали сперва за чашкой кофе, сваренного батюшкой по местной рецептуре, потом, в продолжение, с откупоренной бутылкой местного сухого вина «Рио гранде», именно оно, кстати, использовалось тут для причастия, а в конце – с чарками кашасы, пряной бразильской водки из сахарного тростника, которую сдабривают лимонным соком с сахаром и пьют со льдом.
Так что, начав разговор с церкви и паствы, незаметно перешли на темы более мирские: малярию, которая едва не свела в могилу настоятеля храма великомученицы Зинаиды, бразильских сериалах, в одном из которых он снимался в своей роли (русского священника), судьбе русской эмиграции, местных бандюганов, из-за которых трудно выйти на улицу, об Индии и кришнаизме (кандидатская диссертация отца Павла касалась именно этой темы). Да мало ли?
Было видно, как он истосковался по общению. С местной паствой какого-то душевного контакта не получалось...
Андрей Михайлов-Заилийский. Писатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан»
Фото автора
