Прошло 130 лет с рождения Марины, и 100 лет от начала цветаевской Болдинской осени в эмиграции. Она началась в Берлине и продолжилась в Праге и Париже. Проживая тяжелый эмигрантский период жизни, с лишениями, в полуголодных скитаниях, Марина Ивановна создала целый цикл поэзии и прозы. Написаны были шедевры русской поэзии – «Стихи к Блоку», «Конец Казановы», «Лебединый стан», «Разлука», «Психея. Романтика», «Версты, «Ремесло», поэмы «Царь-девица», «Молодец» и «Крысолов», «Поэма конца», «Поэма горы» и другие.
О драматической судьбе Марины Цветаевой, духовном выборе, самоубийстве рассказывает исследователь ее творчества иеромонах Силуан (Владимир Ковалев), поэт и музыкант, священник храма Николая Кронштадтского (пос. Николаевка).
Владимир Ковалев
Автор эссе о Марине Цветаевой ««Я не хочу умереть, я хочу не быть» (М. Цветаева)», написанного еще в 2002 году, Владимир Ковалев принадлежит к поколению, которое воспитывалось в условиях дефицита всевозможных товаров, в том числе книг.
– В советское время мы, молодые читатели, искали стихи Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Иосифа Бродского. В эпоху советского аскетизма из литературного поля были почти исключены авторы, не стоящие на позициях соцреализма. Мы добывали эти книги. У меня в домашней библиотеке есть самиздат Иосифа Бродского – переплетенные листы с напечатанными на машинке стихами поэта. Что дала вам советская юность?
– Время дефицита в сфере литературы коснулось моей жизни как в Алма-Ате, так и в Москве, и в Питере. Я больше всего воспринимал тогда литературу подпольную, неофициальную. Изучал культуру андеграунда, которая в моей молодости была определяющей. Мы к ней пробивались, когда в доступе была лишь официальная литература. В этот период я и познакомился с творчеством Цветаевой, Бродского, Ахматовой, Гумилева и других поэтов. Их личности меня потрясали в свое время. Именно о них я и хотел писать. Наслаждался чтением их стихов.
– Почему именно творчество Цветаевой привлекло внимание и вызвало желание написать о ней эссе? Есть ли параллели эпохи Серебряного века, в котором творила Цветаева, с нашим временем?
– Меня остро волнует тема странничества, скитальчества. И всегда меня интересовали люди такого плана, особенно поэты– эмигранты. Они были изгоями даже на своей родине. У меня есть желание написать книгу о поэтах-эмигрантах, которые меня интересовали и задевали темой скитальчества. Цветаева по своей душе человек неприкаянный. Нигде не могла найти себе пристанище – ни духовного, ни географического. Она была очень одинока. Она из генерации художников, космическое одиночество которых выражено настолько остро, что они представляются существами из иного мира. И они должны туда вернуться. Поэзия – та страна, в которой невозможно находиться благополучному человеку. Поэт от рождения – скиталец по своему духу.
– В вашем эссе присутствует тема греха, который Марина Цветаева совершает в своем творчестве. Какого рода этот грех?
– В название эссе я взял слова, принадлежащие Цветаевой, – «Я не хочу умереть, я хочу не быть». «Трудно богатому человеку войти в Царство Небесное, легче верблюду войти в игольное ушко». Трудно гению, великому таланту войти в Царство Небесное – потому что, как богатый надеется на богатство свое, так гений надеется на гениальность свою и противопоставляет ее великой премудрости Божией. В словах Цветаевой – отрицание всякого бытия, отвержение Божьего мира и желание полной пустоты. Ей хотелось полного исчезновения, небытия. Ее привлекали бездны тьмы. В этом и есть ужас, и безысходность.
– И весь ее сверкающий талант отдан тьме? Почему подобное могло случиться?
– Из-за трагического разлада с Богом прежде всего. Когда происходит разрыв с этим миром, – не самое страшное. А вот если душа человека чувствует разлад именно со своим Творцом, то происходит самое страшное, что только возможно. В своем эссе я описываю, касаясь одной из поздних поэм Цветаевой «Молодец», как она действительно реально воспринимала и, наверняка, даже видела духа «Огнь-синь», который вел ее к погибели. В поэме Марины и присутствует эта бездна. («Огнь-синь» последний «дом» героев, к которому они стремятся, некое сакральное место, «ось мира», «центр земли»). Ей все равно куда было плыть, только не к Богу.
В переписке с Пастернаком есть такая ее строка «Мне все равно куда плыть». Еще с юности она отвергла Бога, как и церковь: «Не для льстивых этих риз, лживых ряс – голосистою на свет родилась!» Церковь ее ограничивала. А ей хотелось полной свободы. Это одержимость, что наиболее явственно проступает в поэме «Молодец».
– Цветаева немало стихотворений посвятила Анне Ахматовой. Цветаева была влюбчива, и ее чувства немедленно воплощались в строки поэзии.
– «Для всех, в томленьи славящих твой подъезд, Земная женщина, мне же — небесный крест! Тебе одной ночами кладу поклоны, и всё твоими очами глядят иконы!», так она писала об Ахматовой. Марина Цветаева отвергла Бога, при этом обожествила всех, в кого была влюблена. Общалась с ними в экстатическом, исступленном тоне. Она пела дифирамбы Рильке, превозносила его: «Бог. Ты один сказал Богу нечто новое. …ты любимец отца, не сына». Марина создала из своих возлюбленных пантеон богов. Но они не разделяли с ней представления о том, что люди могут быть столь обожествленными. Не думаю, что и Борис Пастернак до конца принимал Цветаеву. Он ее очень жалел, потому что она была духовно больна. У него имеются циклы прекрасных стихотворений на евангельские темы. Но то, что пишет Цветаева о Боге – проявление духовной болезни.
– Марина Цветаева повесилась в эвакуации в Елабуге. Но ведь это один из страшнейших грехов, подобных убийству.
– Самоубийство Цветаевой – плод ее мировоззрения, трагический финал ее земной жизни. Что там, за пределами Земли, с ее душой происходит? Ведь за самоубийц даже и не молятся. Но мы не будем судьями ей и тем, кто покинул жизнь таким способом. Однако рассчитывать на блаженство небесное в случае самоубийства и не приходится. Да она и не хотела небесного рая. Бог насильно никого не может притянуть к себе, если человек сам не хочет этого. Марина Цветаева хотела быть настолько свободной, что и Господь ей не указ. Она самодостаточная, такой у нее взгляд на себя.
Когда я собрался работать над эссе о Цветаевой, то укрепил на стене последний портрет Марины Ивановны. Молился, просил, чтобы Господь вразумил, наставил меня. Но именно таким образом, целиком погружаясь в самую суть состояния, я и могу писать о своих героях, от которых нельзя отстраниться. Мне необходимо проникнуть в их мир. Подобное уподобление больше, чем эмпатия. И при молитве, сосредоточенности мне это удается. Не могу отстраненно работать по отдельным источникам, публикациям. Процесс написания эссе о литераторах, музыкантах больше мистический, чем технический.
– Видим ли мы на примере Цветаевой, что ни талант, ни большой ум не являются гарантией того, что тебя коснется Божественный свет как прощение?
– Богу же не нужны наши таланты. Он ни в чем не нуждается. Таланты даются нам как дар, чтобы мы могли его воплотить в этой жизни, а не отдать дьяволу. Здесь гарантий нет. Есть только вера. С Богом нельзя шутить, играть с ним. Может настигнуть страшное наказание. К Господу приходят как дети. «Если не будете как дети, не наследуете Царствие небесное. И царствие небесное внутри вас есть». Но в случае с Мариной Цветаевой проступает ее гордая душа. Настолько гордая, что себя она поставила выше Бога: «Паром в дыру ушла Пресловутая ересь вздорная, Именуемая душа. Христианская немочь бледная! Пар!» Страшно то, что она провозглашает. Нужно искать света, видеть его, когда Господь откроет, а не искать тьмы. Это можно объяснить одержимостью Цветаевой. Душа, духовно здоровая, отвращается от бездны, ищет света и спасения. И это нормально. Люди одержимые лезут прямо в пекло и страстно желают себе уничтожения, даже самоуничтожения. И это самое ужасное, страшное в глазах Бога, когда человек не по трагическому стечению обстоятельств впадает в сатанизм или по своей слабости, а когда идет туда сознательно и хочет там находиться.
– Происходят ли параллели во времени, сходство эпох? Конечно, среди нас нет ровесников тех событий, но есть грозные приметы времени – нынешнего и того, ровесницей которого была Марина Цветаева.
– Сейчас, конечно, можно наблюдать параллели во времени, повторение определенных явлений. Сегодня родился культ сатанизма, когда люди стремятся к сатанизму и культивируют самоубийство. И сейчас это хуже, чем когда-либо. Марины Цветаева предполагала, что Бог есть. Наверное, что-то оставалось от детской веры. Но именно этот дар она и отвергла. Отрицание, граничащее с ненавистью к Создателю. Если есть вера, любовь, надежда, то в этом сочетании трех добродетелей, неразрывно связанных друг с другом, и рождается истинная вера. И там, где есть вера, там есть и любовь к тому объекту, которого ты любишь. И надежда есть. А без этого жить нельзя. У Цветаевой всего этого, к сожалению, не было. Меня интересует сущностное, не промежуточное, а самый корень личности. Он кроется подчас именно в трагическом. О подобных личностях я и пишу.
В поэтической короне Серебряного века Марина Ивановна Цветаева остается ярчайшим бриллиантом. Ее литературное наследие велико, жанрово многообразно и самобытно. По-прежнему издаются огромными тиражами сборники ее произведений. В начале марта нынешнего года рукопись Марины Цветаевой – пять стихотворений из цикла "Любви старинные туманы" 1917 года – ушла с молотка за 1,4 миллиона рублей на торгах аукционного дома "ЛитФонд".
Но личный духовный опыт Марины Цветаевой трагичен, безысходно фатален, что вызывает сочувствие у поклонников ее творчества.
Источник - exclusive.kz
