Алма-Ата и Алматы. Куда пропали артели?

Смотрите – новый старый люк в моей коллекции. Вообще-то он не очень новый – появился еще летом. Но я его никому не показывала. Вы первые!

А важен он для меня не только тем, что это ЛЮК. А еще тем, что он, похоже, запустил новое интересное (для меня в первую очередь) расследование. Такое часто бывает: именно из мелочей «вытягиваются» самые увлекательные, почти детективные истории, которые захватывают всю меня целиком и надолго. Механизмы этого действа совершенно мне неизвестны, но пусть они будут.

Расследование еще в самом начале, но я решила не молчать. Решение весьма корыстное, ибо рассчитываю, что найдутся среди читателей те, кто знает больше, чем я (а таких ми направит мое расследование в нужную сторону. Подскажет: где искать? Книги, стат. отчеты, бухгалтерские отчеты? Помогите!

Итак.

Этот люк я увидела случайно. Хотя какие тут случайности, один мой знакомый придумал даже сценарий фильма про меня и люки, и как мы с ними встречаемся – там сплошные закономерности.

Я была в алматинском доме престарелых, то есть в скверике рядом с ним, разговаривала с одним из жильцов этого заведения. И это было расследование совсем другой истории – истории про Калмыкова. В этом доме живет пасынок бывшей коллеги художника, которая собственно и занималась похоронами Сергея Ивановича. Мой собеседник рассказывал очень важные для меня вещи, и я должна была, наверное, глаз с него не сводить. А я всю беседу посматривала через его плечо вдаль, там в конце аллеи темнелся канализационный люк. Он был далеко, и невозможно было разглядеть рисунок на крышке. Но меня тянуло к нему как магнитом. И после разговора я подошла ближе – и вот!

Передо мной был уникальный люк артели «Красный литейщик» из города Днепропетровска.

Уникален он по нескольким причинам. Во-первых, своим «возрастом» - ему лет 80 минимум, артель существовала примерно до 1941 года. Потом по вполне понятным причинам закрылась.  Во-вторых,  своим состоянием: люк отлично сохранился, виден даже сам «литейщик» (если сильно приглядеться) - металлическая фигурка, что-то вроде логотипа артели, которым производитель маркировал всю свою продукцию.  А артель эта выпускала не только люки, а вообще все металлическое и литое. Ступки, утюги, тиски токарные и всякое такое. И все это  на просторах интернета продается по не очень вменяемым ценам. Но не люки, конечно. От них только фотографии и описания, это стараются такие же, как я, не очень разумные коллекционеры люков.

Ну а в третьих, меня просто заворожило слово «артель». И я начала везде это слово вольно или невольно искать, ну и по закону Баадера – Майнхофа мне стали разные артели во всех документах просматриваемых и встречающихся текстах попадаться.  

Для тех, кто не в курсе про Баадера-Майнхофа. Этот закон еще называют иллюзией частотности и описать его можно так: если вы узнали что-то новое и эта информация вам вдруг стала интересной, то вам начинает казаться, что она в принципе используется очень часто, буквально на каждом шагу. Хотя на самом деле она встречается с той же частотой, что и всегда. Но вы-то уже уверены, что новая информация вас преследует.

Так вот: артели стали меня преследовать!

«Артель – общество нескольких человек низкого состояния, соединившихся для производства одинакового промысла, работы или ремесла». Это определение артели 1835 года.

В конце 19 и начале 20 веков большинство товаров широкого потребления производилось кустарями и ремесленниками, объединенными в артели. Артелями изготовлялась подавляющая часть продукции такой как обувная, шубная, рукавичная, бондарная, валяльно-войлочная, портняжная и прочее. Почти все. И почти везде на пространстве, которое сейчас принято называть «бывшим советским».

После Октябрьской революции много артелей было ликвидировано. Но постепенно промысловая кооперация (а по сути это и есть артели) стала возрождаться. И даже стремительно расти.

Вот такие цифры я нашла: в 1919 промысловых артелей насчитывалось 780, это официально по всей Российской империи.

Мне эта цифра показалась ничтожно малой в сравнении с территорией империи. Но знающие люди объяснили – это только официально действующие, зарегистрированные предприятия-артели. А так-то мелкая кустарно-ремесленная промышленность была очень разветвленной. Но учесть все артели было просто невозможно: некоторые артели «сбивались» только на период конкретной работы, к примеру, на сезон охоты или лова рыбы.

Так вот, в 1923 в кустарной промышленности их было уже 4952, в 1925 – 8641, а к концу 1933 года их стало без малого 15000.

А к 1941 году насчитывалось 25600 промысловых кооперативов. И работали в них 2 600 000 миллионов человек. По всей стране.

Но меня, конечно, в большей степени интересовали артели именно нашего региона. Хотелось понять, что за артели существовали у нас в Верном-Алма-Ате, в Семиречье-Жетысу в разные периоды истории.

 «Полистав» в интернете некоторые дореволюционные документы, я почти сразу поняла, что в те времена артели назывались по роду промысла: «Артель садовников, «Артель печников», «Артель хлебников», «Артель мясников». И так далее. Для нашего региона были характерны артели, объединяющие людей тяжелого физического труда – к примеру, строительные артели, артели лесорубов, работников сельского хозяйства и прочее.

В деле Николая Пугасова, сына известного семиреченского купца Никиты Пугасова, есть такой документ: «Пугасов Николай. Уроженец города А-Ата, кулак. Бывш. крупный купец. Настроен антисоветски. Входит в группу антисоветско-кулацкого элемента, которая ставит своей задачей срыв колхозной работы путем агитации, террора, вредительства, угроз и избиений. Вся эта группа вошла, дабы не попасть под раскулачивание, в колхоз, но видя, что 100% дохода от своего хозяйства не будет – перестроилась в артели: «Плодоягодник», «Трудовик», Подгорное».

Данная группа, несмотря на то, что сады были законтрактованы, и чтобы получить больше брака для продажи на рынке, - плоды не снимали, а отрясывали. Бедноту, находящуюся в артелях, всячески агитировали против реорганизации артели в колхоз».

Орфография и пунктуация документа сохранены. А нарыла его в архивах Неля Аубакировна Букетова, алматинский краевед, когда искала информацию о семье Пугасовых. Ну а я в этом документе тут же вычленила для себя названия артелей – «Плодовоягодник», «Трудовик», «Подгорное».  Документ 1918 года, и это важно, как оказалось.

Потому что чуть позже артели вдруг стали резко менять свои названия. Прибавляя к основному названию «революционный», «красный», «большевистский», «новый». И процесс этот в 20-е годы 20-го века приобрел просто лавинообразный характер. Что этому способствовало? Возможно, просто революционный настрой трудящихся. Или утвержденная советской властью новая модель наименований. Или просто хотелось выжить в этой буре.

Настоятельно рекомендовалось (читай «обязывалось») в названия предприятий (всех, не только артелей) включать слова, отражающие социально-классовую принадлежность («Рабочий», «Пролетарский», «Красноармейский», «Крестьянский») или отражающие революционно-романтические идеалы («Свобода», «Равенство», «Братство», «Революционный», «Коммунистический»).  Вот так.

И артели, конечно же, тут же перестроились. «Текстильщик» стал «Красным текстильщиком», «Хлебопек» - «Новым хлебопеком» и так далее… И волки сыты, и овцы целы. То есть, властям хорошо: революционная составляющая в названии есть, и артельщикам неплохо – указание промысла присутствует.  

Пока я еще не нашла список артелей – ни «старых», ни «новых». Но стала уже записывать-выписывать то «артельное», что попадается на глаза.

К примеру, разглядывала я клейма разных предприятий в интернете. А это увлекательное занятие, скажу я вам, «читать» по ним историю очень интересно! Есть даже коллекционеры таких вещей, есть целые сайты, где это все продают.

Так вот, там я увидела фотографию клейма «нашей» артелей:

 «Новый строй» - эта артель производила столовые приборы, ложки, вилки, ножи. Возможно, еще что-то. И судя по клейму, в 1941 году артель еще существовала. 

Нашла упоминание другой артели - «Ремонт». Не «Новый ремонт», не «Старый», а просто – «Ремонт». Что ремонтировали артельщики, я пока не знаю, но на одном из сайтов реализации всяких антикварных и просто старых вещей выставлялась на продажу членская книжка сотрудника этой артели – счетовода Анастасии Ивановны 1909 года рождения.

А на сайте RUSSIAN PERSPECTIVES ON ISLAM попалась мне на глаза серия документов 1935 года, весьма любопытных, в которых тоже упоминается артель. Фактически это история о том, как алматинскую уйгурскую мечеть, к тому времени уже бывшую, сдали в аренду швейной артели.

Первый документ (орфография сохранена).

«Ответ. секретарь Алма-Атинского Городского Совета.

Колхозу им. «Сталина».

Ввиду неиспользования произошло в этом году здание бывш. мечети.  Передайте ее временно для производственных нужд артели «Джетысу»».

Подпись – Филонов. Видимо, это тот самый ответственный секрет городского совета. Во втором документе уже обращение к потенциальному арендодателю, подписан тем же Филоновым:

«Артели «Джетысу».

И наконец, сам договор. Точнее, его транскрипция, ибо самих документов я на сайте не увидела.

«1935 года июня 5 дня мы, нижеподписавшиеся, председатель артели «Джетысу» тов. Корнева, с одной стороны, и председатель колхоза им. Сталина Шаукебаев, с другой стороны, заключили тайный договор о нижеследующем:

Колхоз Сталина до решения о продаже артели «Джетысу», бывшая мечеть по улице Дзержинского, сдает ее в аренду по чрезвычайной случайности стоимости аренды в одну тысячу рублей в месяц, при подписании договора артель позднее 10/VI-35г. обязуется перечислить на расчетный счет в Госбанке № 101/4545 одну тысячу рублей, указанная перечисленная сумма в случае решения вопроса о продаже мечети принимается в стоимость мечети, срок аренды не ограничен».

И две подписи: председателя «Джетысу» (Корнева), председатель колхоза (Шаукебаев)

Есть там еще и примечание:

«В случае неразрешения вопроса о покупке мечети артель возникает за право на вычет суммы аренды отделить по существующим ставкам Горкомхоза перерасчетом со дня аренды».

Тут указан адрес мечети – улица Дзержинского. Сейчас это Наурызбай батыра. А у самой истории есть продолжение:

«По делу о закрытии Уйгурской мечети в гор. Алма-Ата Казакской АССР.

Мечеть закрыта постановлением Президиума ЦИК’а Каз. АССР 19.VII-35г. Здание передается Уйгурскому театру под драматическую студию. Алма-Атинский Горсовет изъял мечеть и передал под швейную мастерскую и частью под квартиры. Отдел Национальностей ЦИК Казакстана ходатайствует о передаче под театр. Предполагается студию организовать на 45 ч., открыть библиотеку с читальней, красную чайхану, школу взрослых уйгуров. По справке ОблОНО драмтеатр имеет по бюджету на 1935 г. 83.000 р., из них 15.000 р. предусмотрено на организацию студии и 7000 р. на ремонт.

Муфтий Фахретдинов пишет в Комиссию, что в Алма-Ате сейчас имеется всего 2 мечети. При этом одна мечеть – для китайских поданных, другая, Уйгурская, – для всего населения, единственная. Раньше в городе было 12 мечетей.

Уполномоченные верующих жалуются, что 3.VI Горсовет самочинно занял мечеть под швейные мастерские, несмотря на предупреждения о имеющейся жалобе в Москве.

Полагаю мечеть как единственную в городе оставить за верующими. Привлечь к ответственности работников Горсовета, самовольно закрывших мечеть.

И.о. отв. секретаря Узков. 10/IX-35г.»

Что было дальше с мечетью, пока не выяснила. Как и с артелью – вселилась ли швейная мастерская в здание мечети или нет? Но дело там темное, как мы видим: решение о закрытии мечети случилось, судя по датам, уже после того, как председатель колхоза и директор артели подписали договор об аренде.

Удивительный факт я заметила: очень любили в национализированные советской властью объекты религиозного культа «вселяться» именно швейные артели.

К примеру, церковь в Мерке. Это изящное здание, построенное из красного жженого кирпича еще в 19 веке: точная дата неизвестна, но не ранее 1893 года. Ибо сохранился в архивных недрах "Проектъ церкви в селе Мерке Аулиеатинскаго уезда", и там указана именно этот год.

Сейчас храм Рождества Пресвятой Богородицы - единственное сохранившееся церковное здание дореволюционной постройки в Жамбылской области, один из старейших храмов Казахстана, памятник истории. А в 1929 году советская власть закрыла церковь. Окна и двери здания заложили кирпичом, пристроили склады и хозпостройки. Сначала в церкви разместился клуб (кстати, это тоже обычное дело: в 20-30-х годах прошлого века в зданиях религиозного направления частенько устраивали клубы, кинотеатры и прочие увеселительные заведения), а потом храм отдали швейной артели…

Была когда-то артелью и знаменитая алма-атинская ковровая фабрика. Она была создана в 1936 году как кооперативно-промысловая артель «Ковровщица». И только в 1960-м артель «доросла» до фабрики. Но ее продукция известность приобрела гораздо раньше – всевозможные панно, гобелены, ковры, которые производила артель, пользовались большим спросом. С 1937 года на фабрике работал художником Николай Цивчинский, известный художник-монументалист. Он является автором первых казахстанских гобеленов - «На Красной площади» (1949), «Весна» (1956), «Абай» (1956, которые были отмечены всяческими призами и были гордостью казахстанцев.

Те ж алмаатинцы, которые ковров наших уже не застали, Цивчинского знают по мозаикам «Енлик-Кебек» на гостинице «Алматы», «Сувенир» (когда-то на пр. Ленина, сейчас на Коктобе) и других. Мозаики выполнены совместно с другим известным монументалистом -   Кенбаевым.  

В 1962 году предприятие было модернизировано, старые ручные ткацкие станки заменены на новые, механические. В советское время фабрика имела 7 основных производственных цехов. Основными видами продукции предприятия были жаккардовые ковры машинной выработки, ворсовые ковры ручной выработки, ковровые дорожки. По специальным заказам фабрика изготовляла ковры с портретными изображениями Абая, Жамбыла, Ауэзова, Сейфуллина, Муканова и других известных личностей.

Ну а дальше все было очень печально - в 1992 году Алма-Атинская ковровая фабрика была приватизирована, преобразована в акционерное общество… и прекратила свое существование.

От прежнего предприятия осталось лишь панно с изображением ткачих в национальной одежде.

Производственное объединение по переработке пластмасс «Кызыл Ту» - это тоже бывшая артель. Кукольная. Образовалась она сразу после войны и помимо кукол выпускала игрушечные танки, пушки и коней из папье-маше. Потом на базе артели возник крупнейший в республике игрушечный завод. А в 1964 году образовалось предприятие «Кызыл Ту», объединившее завод по переработке пластмасс, завод электроустановочных изделий, опытно-экспериментальный завод и собственно завод «Детская игрушка».  Выпускали тут изделия 260 наименований, это были куклы, пупсики, пластмассовые игрушки (такие как Дед Мороз на фото), кабельная продукция, радиоприборы, электроустановочные изделия, изделия культурно-бытового назначения, технологическое оборудование для предприятий пищевой промышленности. Продукция «Кызыл-ту» не раз была отмечена Государственным знаком качества, а коллектив предприятия — почетными всесоюзными наградами.

А где-то в начале 90-х годов все четыре фабрики «Кызыл-ту» остановилось. Кукольный магнат разорился, в его производственные здания вселился торговый дом… И только в некоторых алматинских жилищах, точнее – в их чуланчиках, живы еще пластмассовые изделия той самой фабрики «Кызыл Ту».

В 1938 году в Алма-Ате была зарегистрирована артель «Кожкомбинат». Она «выросла» из верненского кожевенного предприятия, история которого начинается в 19 веке. Жили обувь, выпускали конскую и верблюжью упряжь, седла, арканы, кнуты, сумки… Во время войны в состав артели вошла шорная фабрика, эвакуированная в Алма-Ату из Кременчуга. Завод перестроился на «военные рельсы»: стал выпускать ремни, портупеи, сумки для боеприпасов, шить шинели и шапки для армии.

В интереснейшей (для меня точно) статье «Промысловые артели Казахстана – фронту» описывается непростая жизнь промысловых артелей в военное время. Через три дня после начала войны в Казахстане состоялся Пленум ЦК компарии большевиков Казахстана, и там было принято решение немедленно перестроить всю работы с учетом военного времени. Мужчины уходили на фронт, их на всех позициях заменяли женщины и подростки. Кооперативам (артелям) пришлось немедленно передать военным лошадей, автомобилей, повозок, тары, производственных и административных помещений – в них теперь размещались призывные комиссии и призывные роты. Пришлось даже пожертвовать зданием на Кордонной, где в те годы находился учебно-курсовой комбинат, который готовил квалифицированные кадры для системы. Улица Кордонная называлась так не случайно – она связывала город Верный с горным ущельем, где располагался кордон.  А сейчас эта улица носит имя Багаутдина Шагабутдинова, командира Красной Армии и борца за становления Советской власти в Семиречье.

Из этого документа становится понятно, что в регионе были артели инвалидов, и они отдали для нужд армии «16 меринов-тяжеловозов, 9 автомобилей, типографский станок, 7 фургонов, пишущую машинку и патефон для госпиталя». А еще у них был госзаказ: они должны были до конца годя изготовить 17 тысяч бричек на металлических и деревянных колесах. Это был очень важный госзаказ - лошади являлись основным средством внутриармейской коммуникации в то время, автомобили предназначались только командирам, и то не во всех частях.

Была еще артель «Красный ломовик» - там тоже изготавливала брички и сани. И в общей сложности 22 тысячи бричек изготовили казахстанские артели для фронта и не только.

И артель «Трикотажник». О ней скупо написано, что планы по выпуску продукции артель перевыполняла: там переделывали старые меховые шубы в жилеты и шапки, шили фуфайки. Но руководитель артели Васильева пропускала партсобрания и ей пригрозили в письменном виде – выгонят из партии, если это еще раз повторится.

Были в артелях и свои герои-новаторы. Благодаря смекалке некоего Полищука из артели «Пимокат», придумавшего специальную центрифугу, срок службы колодок для валенок увеличился с двух раз использования до семи. Экономия налицо. То есть на валенок…

В военное время и в тылу действовали суровые законы: в 1941 году только по Алма-Атинскому городскому промысловому союзу за срыв Спецзаданий Правительства были сняты с работы и исключены из партии 7 руководителей артелей.

Ну а само артельное дело после смерти Сталина стало почему-то сходить на нет. Исчезал главный принцип работы артели – там работа выполнялась группой людей равноправных, каждый из них мог поручиться за всех, все могли поручиться за него, а организационные вопросы решал выбранный собранием человек.   Взаимопомощь и взаимовыручка – вот что было главным элементом традиционной артели. И эту систему постепенно вытеснили другие формы сотрудничества. Кооперативы, комбинаты, заводы и так далее. У историков, экономистов, аналитиков и прочих специалистов существует масса версий и объяснений, почему все это произошло. И к чему привело.

А я в завершение своего длинного-длинного материала вернусь к артели «Кожкомбинат». В 1953 году она была преобразована в кожевенный завод. Ну а сейчас этого предприятия не существует…

Фотографии из личного архива и с просторов интернета