Намедни, вместе с Днем рождения нашего Поэта, мы отметили и логично приходящийся на ту же дату праздник русского языка. В связи с чем и государственные деятели, и словесники, озабоченная общественность высказывали тревоги по поводу его дальнейшего функционирования. Тревога по поводу сокращения жизненного пространства русского языка и утраты значительного числа его носителей кажется обоснованной. Многократно усиленная СМИ и разнесенная гулким эхом соцсетей, она превращается в хроническую печаль патриотов и предмет нешуточных разборок пользователей. Обосновано ли?
Нашествие упраздненной России
Не стану трогать махровую Европу, ибо ныне это территория мутная, что там происходит на самом деле, в глубинах массового подсознания, может быть известно одному Богу, да и тот, похоже, окончательно отвернулся от этого горделивого географического аппендикса Азии. Самозабвенный запрет не только России, но и всего русского, уравновешивается, однако, большим притоком «носителей», одномоментно прибывших на Запад как из самой России, так и из других постсоветских стран (в том числе – Украины). Несмотря на вынужденную русофобию, вся эта пестрая братия обречена изъяснятся друг с другом по-русски (а на каком еще?), так что в обиходе всех постсоветских в Европе все равно продолжают считать «русскими».
На самом пространстве бывшего СССР дела с использованием русского языка также нельзя отнести к простым. Где-то, как в странах Прибалтики, неуклюже юлящих в пенном кильватере «свободного мира», его использование всячески ограничивается, а носители – всяко гнобятся. Где-то, как на Украине, его употребление вообще искореняется жесткими репрессиями. Где-то, как в Туркменистане, он исчезает из употребления за ненадобностью, сам по себе. Где-то, как на Кавказе, скорее всего умрет вместе с поколениями, которые обучались в советских школах. Где-то, как в Средней Азии, продолжает вялое существование благодаря гастарбайтерам – «гостям-работникам», кормящимися в России. Где-то, как в Белоруссии, по-прежнему используется широко и спокойно.
Казахстан в этом отношении стоит особняком. У нас уже есть обширные пространства, где русская речь воспринимается жителями… Как английская! Вполне себе иностранная. И живущие там ощущают себя вполне комфортно, покуда не приезжают в крупные города, которые, несмотря на определенные усилия, продолжают упорно изъяснятся на русском. Однако все большие города РК по-прежнему русскоязычны. И русский язык понимают больше жителей республики, нежели казахский.
Менять шило, которое колется, на мыло, которое на мылится
К теме меня подвиг вовсе не патриотично настроенный соотечественник, исходящий желчью на своей странице в сети (признаю, что, грешным делом, сообщений в соцсетях не читаю – не жду от них каких-то откровений). А один мой мудрый китайский приятель, бывший преподаватель русской филологии в одном из тамошних университетов. Как обычно, встретившись после многих лет разлуки, мы говорили обо многом, сверяя две наши братские позиции и точки зрения. Китайскую и русскую.
Мой приятель давно не преподает, предпочитая, подобно многим лингвистам старой закалки, получать от знания более осязаемые дивиденды, нежели благодарность учеников. Потому он часто бывает в качестве переводчика в России, Казахстане и Центральной Азии.
– Мне кажется, – говорил, в частности, китайский профессор. – Что в Средней Азии часто не осознают того, что делают. Русский язык стремительно выводится из применения, а английский, которым хотели его заменить, замещает его вовсе не так успешно, как им хочется. Образуется вакуум. Получается, что они, сами того не желая, отсекают себя от достижений мировой цивилизации. Ведь русский, которым поголовно владеют старшие поколения, не просто так является официальным языком ООН. За ним – огромная культура, знания и сила. Нужно ли менять шило на мыло, которое, к тому же, все хуже мылится?
Это, повторю, точка зрения рафинированного китайца. Про «шило и мыло» – это дословно: профессор, еще до того, как бросил науку, одну из своих работ посвятил именно русским пословицам. Его пассаж в сторону английского понятен – при прошлой встрече мы обсуждали прогрессивные устремления нашего министерства просвещения по внедрению в казахстанскоое образование «подлинного трехъязычия»: читатели может быть помнят эту эпопею, когда чиновники-просветители усадили всех школьных училок за изучение английского, дабы через них выучить всех школяров языку всесильных англо-саксонских народов. Это привело к тому, к чему привело – недавно промелькнуло исследование, в котором Казахстан назван среди стран, наиболее отсталых во владении гражданами языка Шекспира.
Язык как оружие массового поражения
Однако тут, в целом, я не согласился с моим китайским визави. Потому как его сентенция показалась мне несколько упрощенной и однозначной. По крайней мере, относительно центральноазиатского региона.
Да, апофеозным годом русскоязычия в мире стал 1990-й – 300 миллионов русскоговорящих составляли тогда 6 % от всех спикеров Земли. И это при том, что количество природных носителей не дотягивало и до половины общего количества. Напомню, что поколения, чья юность пришлась на закат социализма и финал самого масштабного гуманистического проекта XX века под названием «Советский Союз», поголовно владели русским языком, как родным (а часто и лучше родного!). О чем республики гордо рапортовали при каждом удобном случае. И они, эти поколения, еще вовсе не вымерли.
Любопытно, что годом наиболее масштабного владения землян русским языком (8%) были вовсе не советские времена, а 1914–й, с которым так любили соотносить показатели успехов в СССР. Он стал последним перед тем, как Россия вступила в полосу разрушительных социальных экспериментов и ужасных мировых войн, и цифры свидетельствуют скорее о потерях в демографии, нежели об успехах в распространении языка, которым в 1914-м пользовались в основном сами русские.
Да, последние годы были явно не лучшими в истории распространения русского языка. Кому-то он мешал развивать национальную демократию, где-то воспринимался как пережиток проклятого тоталитаризма или помеха полноценному правлению новых властных династий, этнических бюрократий. Так что уже спустя 15 лет после развала Союза количество русскоязычных во всем мире уменьшилось на 40 миллионов. Про положение дел на постсоветье – я уже сказал выше.
Широко раскрытыми глазами
Однако если раскрыть глаза пошире, то картина предстанет вовсе не такой и мрачной. И сегодня звучание русской речи становится все более привычной и обычной там, где еще двадцать лет назад о ней вообще не слыхивали.
В то время, как одни перестали учить русский дабы поскорее покончить с прошлым, другие, напротив, увидели в его изучении залог своего будущего. И причины весьма банальны для потребительского общества хомосапиенсов. Деньги.
Фешенебельные курорты, аукционы, игорные дома, ночные заведения, престижные отели по всему свету – вот одна часть новых очагов стихийного распространения русского языка в XXI веке. Прибавьте к этому настоящие многочисленные «рашентауны» и оптовые рынки, возникшие во многих городах Китая, стремительно русеющие базары Индии, Ближнего и Среднего Востока. Вот где «наш» давно расправился с мировым фаворитом – английским. И не случайно – кому нужен язык-посредник, когда можно общаться напрямую?
Я уж не говорю о тех странах, где носителей вдруг оказалось столько, что у путешественника-недоучки вообще не появляется никаких трудностей с общением. Всяких там Германиях, Грециях, Израилях.
Русская речь не умолкает и на всяческих международных форумах. Где собираются, в том числе, поуехавшие злопыхатели – похаять оставленную Родину и помечтать о жизни «без Путина». Парадоксально, что использовать для общения русский вынуждены даже махровые национал-радикалы из разных постсоциалистических стран. Поговорить по душам о своем негативном восприятии России и ее языка по-другому не получается.
В общем, хоронить русский язык явно преждевременно. Неразумно политически, да и невыгодно экономически. Америка – хороша. Но ее переменчивой любви на всех уже не хватает.
Судя по всему, архитектура мира изменится в ближайшие времена кардинально. Америка уходит, Китай приходит, а Россия остается.
Андрей Михайлов-Заилийский. Писатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан»
Фото автора
