Лучший вид на Старый город открывается с противолежащего склона Масличной горы, от церкви Скорбящего Господа – Dominus Flevit. Иногда этот небольшой францисканский храм в стиле модерн, формой своей напоминающий слезу, называют еще базиликой Плача Господня. Именно на этом месте, по преданию, перед самым своим триумфальным Входом в Иерусалим, Христос, взирая на лежащий под ногами Город Мира, пророчествовал и лил слезы. Потому что без слез эти пророчества не были бы истинны.
«И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем
И сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих,
Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду,
И разорят тебя и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне, за то, что ты не узнал времени посещения твоего».
Это свидетельство евангелиста Луки.
На трибуне Елиона
Мое первое посещение Иерусалима, в середине 1990-х, было слишком кратковременным и суетным для неспешных прогулок. Но именно с тех пор во мне прочно застряла мечта, приехать сюда вновь, да так, чтобы в одиночестве и без суеты побродить по следам Христа, побыть с Его городом наедине, проникнуться до возможного предела этими удивительно емкими на духотворные события местами, попытаться соединиться тут, в точке замыкания пространства и времени, с миром и собой. Эта мечта сбылась. Почти...
...Лучшего места для такого прямого контакта с цельным Иерусалимом, нежели западные склоны Масличной горы, нельзя себе и вообразить. Потому в свой следующий приезд я, перешед расселину Кедрона, перво-наперво забрался именно сюда, к Базилике Слез…
Сказать, что Иерусалим отсюда, как на ладони, – значит произнести пустую банальщину. На ладони может быть горсть монет, кусок хлеба или какой-нибудь лукавый ваучер, но никак не город, по истории своей равный государству, где каждый камень вызывает лавину воспоминаний и рождает бурю чувств. А брошенный в любую точку взгляд тут же утопает в вязкой трясине памяти. Той памяти, которая принадлежит не тебе, а всем живущим на этой планете.
Сидеть в одиночестве на трибуне Масличной горы и просто скользить взором по самой емкой панораме этого мира, выхватывая каждый раз все новые и новые, ранее упущенные штрихи, образы и значения, можно до полного изнеможения.
Вот уж, воистину, «не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием»!
Мемориальная панорама. Сион
Итак, если просто ползти взглядом слева направо по кварталам Старого Иерусалима, то перво-наперво взор привлечет Сион, холм, на котором когда-то был расположен «город Давидов». Сегодня над ним выступает похожий на средневековый замок храм Успения Божьей Матери, самая высокая церковь Иерусалима, поставленная на месте смерти Богородицы.
Но это далеко не самый многогранный памятник на Сионе. Самый емкий выделяется небольшим минаретом слева. Под этим минаретом, установленным на крыше – Сионская горница, «восстановленная» еще во времена крестоносцев, та самая, где происходила Тайная вечеря. А еще на этаж ниже – гробница самого царя Давида, покрытая синим пологом с нелепым изображением пары скрипок и лиры.
Скептики, конечно же, сомневаются в подлинности как могилы, так и «горницы». Но кто их тут слушает? Хотя, вообще-то, слушают ли тут кого вообще-то?
Христианская святыня, поверх иудейской, под исламским минаретом – все в одном объеме, за одними стенами, неразрывное и несоединимое. Не потому ли, что едино по природе своей, а разделено лишь амбициями последователей и поклонников?
Сион – вне стен Старого города, построенных в 1537-41 годах в бытность османского владычества при Сулеймане Великом.
Храмовая гора
Стены начинаются сразу справа от Сиона. Возвышаясь над долиной Кедрона, как неприступные скалы, каменные крепостные сооружения Сулеймана закрывают Храмовую гору. Ту самую Морию, на которой Авраам пытался принести в жертву своего сына, где стояли оба Храма иудеев (во втором из которых проповедовал и ратовал с менялами Иисус), откуда возносился к Богу пророк Мухаммед, где, во времена крестоносцев, располагались таинственные рыцари тамплиеры.
Сегодня все пространство Храмовой горы занято комплексом Харам аш-Шариф. Более известным по имени расположенной тут мечети Аль-Акса. Вон она виднеется своим тусклым цинковым куполом. Рядом с соседним, ослепительно сияющим позолотой на ярком иерусалимском солнце он выглядит аскетично и нищенски. Соседний – это и есть Купол Скалы, еще одной мечети, поставленной халифом Омаром над тем самым «краеугольным камнем» жертвенника Авраама и опоры Мухаммеда.
После Мекки и Медины – это самое святое место для мусульман.
Но в отличие от аравийских святынь, Аль-Акса более символ современности, нежели минувшего. Она чаще мелькает в политических новостях, нежели в теологических. Хотя современность – это всегда лишь продолжение минувшего.
Там, за «третьей святыней» ислама, с другой стороны цинкового купола Аль-Аксы и Храмовой горы – «первая святыня» иудеев. Стена Плача. Отсюда, с Елеонской горы, ее не видно, но она чувствуется.
Стена Плача, циклопическая каменная кладка времен царя Ирода – все, что осталось от двух Храмов. К ней и стремятся со своими стенаниями и мечтаниями евреи всего мира.
Храм Гроба Господня, Золотые и Львиные ворота
За ярким золотом Купола Скалы, в Старом Городе, просматривается еще один купол, едва различимый в хаотичной россыпи крыш, колоколен и минаретов. Это – еще одна «первая святыня» Иерусалима. На сей раз – христианская. Под серым куполом – комплекс Храма Воскресения, более известного как храм Гроба Господня.
Если скользнуть взглядом по стене Старого Города далее, то обязательно запнешься о странное архитектурное украшение. Двойную арку, нелепо распластавшуюся прямо на глухой каменной поверхности замурованной въездной башни. Это то место, где располагались Золотые ворота, через которые, по преданию, вошел (вернее – въехал сидя на ослице) под восторженные крики толпы Христос (память об этом событии отмечается православной церковью в Вербное воскресение).
По заклятию, именно через эти же ворота должен въехать в город Мессия для своего последнего суда. Считается, что именно поэтому, 500 лет назад, турки заложили ворота камнем и замуровали – от греха подальше. А все пространство перед ними занято ныне могилами правоверных мусульман, желающих быть похороненных у подножия Харам аш-Шарифа.
А еще правее – еще одни ворота Старого города. Открытые. Сегодня они называются Львиными, но когда-то именовались Овечьими, потому что именно из них ежегодно выгонялся в пустыню перегруженный грехами горожан злосчастный «козел отпущения».
От Львиных ворот начался Скорбный путь Иисуса на Голгофу. Не прошло и недели после Его триумфального въезда в соседние Золотые ворота, как та же толпа, которая со слезами умиления размахивала пальмовыми ветвями, плевала, швыряла камнями, поносила и истошно вопила «Распни!»...
…Я целый день сидел на уединенной каменной скамейке у часовни-слезы наедине с Иерусалимом. Вроде как – сбылась мечта. Но в памяти моей творилось что-то вроде Вавилонского хаоса, душе жаждалось единения с Городом Мира, но…
Увы! Единственное, что напрягало все мое обостренное существо, это волны ненависти и ярости, периодически накатывавшие на склон Масличной горы из Иерусалима.
Словно дыхание смрадной Геенны пропитало ядовитыми миазмами лежащие перед глазами кварталы Вечного города...
Воспоминания о Геенне заставляли коситься влево, туда, где когда-то дымила эта смрадная иерусалимская свалка. Но там все давно застроено арабскими домами…
Андрей Михайлов-Заилийский. Писатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан»
Фото автора
