Сегодня эту замечательную женщину называют музой трех великих казахов – Биляла Сулеева, Ильяса Джансугурова и Мухтара Ауэзова. Долгое время о ней не было известно никому, кроме членов ее семьи, потомков и близких ей людей. Лишь в последнее время о Фатиме Габитовой начала узнавать широкая общественность. Эта замечательная поэтесса и педагог прожила удивительную жизнь, в которой отразились все виражи жестокого ХХ века. Сегодня мы повспоминаем о ней вместе с ее дочерью Ильфой Джансугуровой и внучками Диной Алдабергеновой и Жанар Джандосовой.
Фатима Зейнуллиновна Габитова родилась в 1903 году в городе Капале. Городом Капал был 100 лет назад, а сегодня от него сохранилась небольшая деревушка. А когда-то Капал был военным, финансовым и культурным центром Семиречья, по значимости не уступающим, а в чем-то даже превосходящем Верный (Алматы). Сегодня о былом в Капале напоминают лишь несколько чудом сохранившихся зданий бывших купеческих домов, полуразрушенная мечеть и стены православного Никольского храма, где сейчас находится столовая.
Практически чудом, вернее, усилиями неравнодушных людей сохранился и дом, где родилась и выросла Фатима Габитова.
– Капал тогда был большим городом, где кипела жизнь. Улицы всегда были полны народу. Мама очень любила свой родной город и ездила туда при первой возможности вплоть до последних своих лет. Она вспоминала свое детство там – маму, и особенно няню-немку Иду Карловну. Ида Карловна привила ей любовь к порядку и научила немецкому языку, - вспоминает Ильфа Ильясовна Джансугурова. – Мама любила учиться, и кроме родного татарского быстро овладела и казахским, и русским, и немецким языком.
Няня-немка появилась в их доме в грозном 1914 году. В связи с начавшейся в 1914 году Первой Мировой войной в Капале появились пленные германские солдаты, австрияки, чехословаки, а также высланные из крупных городов немцы. У Габитовых квартировала немецкая семья Кайзер. Глава семейства Карл Васильевич был прежде директором банка в Самарканде. Его супруга Ида Карловна окончила когда-то Франкфуртский университет. Мама Фатимы Гайнижамал отдала младших дочерей под ее опеку. Более трех лет Кайзеры жили во флигеле, принадлежавшем семье Габитовых. Все это время Ида Карловна обучала Марзию и Фатиму немецкому языку, знакомила их с мировой литературой. Кроме того, сестры посещали музыкальные занятия у одного ссыльного чеха, который обучил их нотной грамоте, игре на цитре и мандолине.
Впрочем, благодаря вкладу родителей в воспитание и образование, Фатима уже в 15 лет не только получила хорошее образование, но и стала преподавать в капальской гимназии.
1918 год – по всей бывшей Российской империи, и в Семиречье в том числе, полыхает гражданская война. Образованные люди в такое время всегда на вес золота. В лихие годы «гражданки» Фатима Зейнуллиновна, успевая преподавать, экстерном отучилась в медресе «Хусания» в Оренбурге. В то же время и состоялась ее встреча с первым мужем Билялом Сулеевым. Он был старше ее на 10 лет и был родом из этих же мест. Сулеев также, как и Фатима, планировал пойти по педагогической стезе. Он закончил учительскую семинарию, а в 1916 году оказался в Минске на прифронтовых работах по печально известному приказу Николая II. Вернувшись на родину, он начинает работать завучем в капальскую татарскую школу, где и познакомился с Фатимой. Так что брак Фатимы Габитовой и Биляла Сулеева, можно сказать, начался со служебного романа.
Любопытно, но и судьбоносная встреча Фатимы с Ильясом Джансугуровым произошла примерно тогда же - в 1919 году. В разгаре была гражданская война, разные города Семиречья переходили от красных к белым. И именно в это лихолетье встретились Фатима и Ильяс. Ирония судьбы в том, что познакомил их тогдашний супруг Фатимы Зейнуллиновны Билял Сулеев.
И Фатима, и Билял в то время активно работали на ниве просвещения. Сулееву принадлежит методика школьного обучения на казахском языке. Старые, дореволюционные гимназии были русскоязычными. А двуязычные школы для местного населения уже не вписывались в новую систему обучения.
Молодой поэт Ильяс влюбился в жену друга с первого взгляда. Как преданный друг Биляла, он не мог открыто восхищаться женой друга, но и скрывать свои чувства тоже было невозможно. И он начал посвящать своей музе стихи.
Поначалу Фатима читала их вместе с супругом, которого влюбленность друга даже веселила. Но постепенно в этих стихотворных посланиях все ярче прорисовывалось отношение Ильяса к Фатиме. Она перестала показывать их Билялу, чтобы не нервировать мужа – она ведь была счастлива в семейной жизни и любила супруга. Однако Джансугуров был настойчив – он слал Фатиме письма. Впрочем, ими, как правило, все и ограничивалось. Его представления о чести никак не позволяли ему отбивать жену у друга. Более того, он женился (по иронии судьбы тоже звавшуюся Фатимой), обзавелся детьми. Но любовь к Габитовой с годами не утихала. Между ними развился своеобразный творческий роман – Фатима была страстной поклонницей стихов Ильяса, стала его первым читателем, критиком и рецензентом. У судьбы, впрочем, были свои планы. Фатима и Билял с тех пор уже несколько раз переезжали – Оренбург, Жаркент, Семипалатинск, Ташкент и, наконец, Алма-Ата. В 1930 году Биляла направили сюда, чтобы в новой столице советского Казахстана наладить систему образования. Но в 1930 году его арестовали по ложному доносу.
– Дедушка Ильяс был секретарем у Биляла Сулеева, они были знакомы с 1916 года. И Фатима с Ильясом тоже сошлись на теме увлечения древним казахским эпосом. Они очень много обсуждали эту тему, и я думаю, что хороший литературный казахский язык у нее сложился благодаря общению с Ильясом. Ее способность к языкам вообще и к казахскому, в частности, позволила быстро адаптироваться, когда сначала арабскую письменность меняли на латиницу, а потом – на кириллицу. Фатима сумела и в этих стремительно меняющихся условиях разрабатывать методики преподавания на казахском языке. Ее вклад в казахскоязычное образование 20-50-х годов огромен, – рассказывает Жанар Джандосова.
Стоит лишь заметить, что очень многие видные деятели казахской интеллигенции женились либо на русских, либо на татарках. Для многих заключить брак с русской женщиной в те годы было смелым поступком и вызовом обществу. Часть жен даже переходила в веру своих супругов. Например, жена Ахмета Байтурсынова Александра Журавлева приняла ислам и стала Бадрисафой Мухамедсадыковной. Супруга Алихана Букейханова Елена Севастьянова осталась в православной вере, а жена Мустафы Шокая Мария Горина хоть и не принимала ислам, но совершила никах по мусульманскому обычаю.
Татарские жены считались своего рода компромиссным вариантом – они как правило были образованы, знали исламские и казахские традиции (во многом схожие с татарскими). Поэтому в том, что в Фатиму были влюблены представители интеллектуальной элиты Казахстана, не было ничего удивительного. Для представителей интеллигенции того времени жена во многом была также и соратницей в делах.
– Это ведь только сегодня о бабушке начали писать, как о «музе» Сулеева, Джансугурова и Ауэзова. А тогда ее очень сильно осуждали, называли «роковой татаркой, соблазнившей трех великих казахов». О Фатиме начали писать и снимать фильмы только недавно – рассказывает Дина Алдабергенова.
– В то время люди были очень патриархальных взглядов. А татарки тогда уже не носили платки и одевались вполне по-европейски. Почему многие представители интеллектуальной элиты брали в жены татарок или русских. Они искали себе ментальную и интеллектуальную ровню, – дополняет Жанар Джандосова.
Любители исторической «желтизны» нередко поднимают тему трех замужеств Фатимы Габитовой, не вникая, однако, в весь трагизм ситуации. Надо ведь понимать, что в 1930 году, когда Биляла Сулеева арестовали Фатима осталась одна с маленькими детьми в чужом городе в статусе жены «политически неблагонадежного». От нее шарахались окружающие. Клявшиеся в дружбе люди исчезали из ее жизни или, в лучшем случае, поддерживали только на словах. Ильяс же поддержал ее на деле. И то, вопреки расхожему мнению, Фатима и Ильяс поженились не после ареста Биляла Сулеева, а после его освобождения в 1932 году. Фатима и Билял попытались начать все с начала, но склеить разбитую вазу так и не удалось. Уход Габитовой от мужа осуждали и многие ее родственники. Вот что пишет она в своем дневнике от 19 апреля 1933 года:
«Ночью часа в три приехала к сестре Марзие в Ташкент. Вдвоем с мамой они были дома. Пришлось выслушать от них немало упреков по поводу нашего разрыва с Билялом. Как бы бережно и с уважением они ко мне ни относились… покоя не дали: через каждое слово звучали обидные реплики. Похоже, об Ильясе мне даже рта раскрыть не дадут…»
Билял после освобождения уехал в Москву, где занимался культурно-просветительской деятельностью на производстве. В 1934 его направили в Нукус для работы в Наркомате просвещения Каракалпакии, а в 1937 он подвергся вторичному аресту и был расстрелян.
Габитова и Джансугуров соединились в конце 1932 года. Следующие 5 лет жизни можно назвать одними из самых насыщенных в жизни Фатимы. Она много путешествовала вместе с мужем по Советскому Союзу, ездила на писательские форумы, кроме того, не забывала рожать и воспитывать детей. В браке с Ильясом у Фатимы родились Умут (1933 г. р.), Ильфа (1935 г. р.) и Булат (1937 г. р.). Как к своим детям Ильяс относился и к старшим сыновьям Фатимы – Джанибеку и Азату. Фатима преподавала казахский язык в Коммунистическом университете трудящихся Востока, затем работала научным сотрудником сектора «Искусство, наука и литература» при Наркомпросе Казахстана, где в основном занималась курированием библиотек. В 1934 году Габитова трудилась в Краевом профсоюзном бюро писателей и работников литературного труда при ЦК КП(б) Казахстана, редактировала фольклор и детские книги в Казахском издательстве художественной литературы.
В том же 1934 году Ильяс и Фатима отправились в Москву на первый съезд союза советских писателей. Джансугуров ехал уже в статусе председателя Союза писателей Казахстана. Там же состоялась и легендарная встреча Ильяса и Фатимы с Максимом Горьким.
– Скажу сразу: на том фото, которое есть в интернете и которое подписано как Максим Горький с Фатимой Габитовой – не моя мама, – предупредила нас Ильфа Ильясовна. – Там он снят с Сейфуллиным и его женой, но почему-то все подумали, что это Фатима. Но они действительно встречались. И тогда же папа спросил у Алексея Максимовича, стоит ли казахским писателям писать про «челюскинцев», «стахановцев» и других современных героев советской пропаганды? Но «буревестник революции» посоветовал казахам обратиться к собственной истории.
К слову, косвенным результатом того разговора можно считать написанную Джансугуровым поэму «Кулагер».
Молох репрессий конца 30-х коснулся и Ильяса Джансугурова. Ильфа Ильясовна помнит обыски НКВД, проводившиеся в их алматинской квартире после ареста отца.
– До сих пор удивляюсь, как мама сохранила отцовский архив. Это было просто чудом.
И вновь, как и после ареста Сулеева, пошли косые взгляды со стороны коллег, игнорирование, переходы на другую сторону улицы и прочие испытания, уготованные «жене врага народа».
Единственным, кто пришел на помощь Фатиме Габитовой, был Мухтар Ауэзов. Опять же вопреки слухам и кривотолкам, в тот момент и далее в течение нескольких лет у Фатимы и Мухтара не было и намека на романтические отношения. Фатима Зейнуллиновна слишком любила Ильяса и делала все возможное, чтобы его спасти. Увы, это было невозможно. Зато Мухтар Омарханович, обладавший в тот момент большим авторитетом и возможностями делал все, чтобы облегчить судьбу семьи своего друга. Соединятся с Фатимой они лишь через несколько лет – испытания сблизят Мухтара и Фатиму и родится новое чувство.
Чтобы избежать преследований, Фатима записывает детей Ильяса на свою фамилию – Габитовыми. Ильяс видел своего грудного сына всего один раз, на свидании при следователе. А когда свидания прекратились, Фатима не один месяц обивала разные пороги, пытаясь разыскать мужа. Ей отвечали: Охотск, Магадан. Писала письма и запросы в Охотск, другие северные города. О том, что ее мужа расстреляли вскоре после суда, Фатима узнала лишь тогда, когда стала заниматься его реабилитацией.
Несмотря на покровительство Ауэзова, избежать репрессий Фатиме не удалось. В 40-е началась новая волна испытаний: в 1941 году уходит на фронт и в 1944 году погибает под Смоленском ее старший сын Джанибек. А в 1942 году ее как жену врага народа отправляют за 101 километр от Алма-Аты. Для поселения выбирают старинный городок Мерке. Там Фатима прожила со всеми своими детьми до 1949 года – когда ей разрешили вернуться в Алма-Ату.
Из дневников Фатимы можно узнать и о том, какие нравы царили в литературном цеху в 30-50-е годы. Не называя имен, а ограничиваясь лишь буквами с точками, она прямо называет тех, кто виновен в осуждении Ильяса Джансугурова и в том, что в 50-е медлили с его реабилитацией. Понятно, что Фатима Зейнуллиновна в данном вопросе пристрастна. Тем не менее, представление о соперничестве в писательской среде составить можно. Фатима откровенно пишет о том, что доносы на Джансугурова писали из чувства профессиональной зависти.
– До сих пор Мерке у меня ассоциируется с кукурузой, – рассказывает Ильфа Джансугурова. – Мы ели ее сырой, вареной, соленой. Варили кашу из кукурузы, пекли кукурузные лепешки. На выходные мама отвозила нас в интернат, чтобы там покормили нас получше. И хотя она работала директором школы, ее зарплаты все равно не хватало. Тем более, в голодные военные годы.
Вспомнила Ильфа Ильясовна и о рождении у нее младшего брата Муратика – сейчас это известный ученый и общественный деятель Мурат Ауэзов.
– Была зима, я шла, поскальзываясь, со школы домой. Я была в первом классе. Навстречу идет моя мама и говорит мне, что идет в роддом. Чуть не падая, она держится за глиняные дувалы. Я даже попросилась с ней пойти, но она, конечно, не разрешила.
И прямо в новый год она родила Мурата, моего младшего брата. А сколько сейчас Муратику? – поинтересовалась Ильфа Ильясовна у дочерей.
– Семьдесят девять – ответили Дина и Жанар.
– Семьдесят девять? А для меня он все равно маленький! – с изумлением ответила Ильфа Ильясовна.
Хрущевская оттепель позволила Фатиме Габитовой вернуть из небытия имя Ильяса Джансугурова, вернуть его фамилию своим детям и опубликовать его наследие.
Наконец вся большая семья была под одной крышей – все дети Фатимы собрались в новом доме на улице Фонвизина, что в «Компоте» у бывшего пивзавода номер 1. Вплоть до своего ухода в 1968 году Фатима также работала в области образования и воспитывала многочисленных внуков Вообще, среди потомков Фатимы Габитовой особо заметное развитое чувство любви к семье. Без сомнения, стоять за родных до последнего их научила именно Фатима.
Источник - voxpopuli.kz
