Аулие-Ата: уже не Тараз, но еще не Джамбул

На момент переименования в Аулие-Ату город переживал не самый легкий период в истории. Расцвет времен Великого Шелкового пути был далеко позади. Исторический период расцвета Тараза, одного из влиятельных городов Среднего Востока, ушел в прошлое. В Европе, Америке и центральной России начинался железнодорожный бум, было открыто большинство известных морских путей. Поэтому особая нужда в некогда важнейшей транспортной артерии — Великом Шелковом пути — отпала.

Во времена монгольского нашествия Тараз довольно серьезно пострадал. Но это были цветочки по сравнению с походом джунгар в Южный Казахстан в 1723–1727 годах. После их налетов город пришел в полный упадок: к XIX веку Казахское ханство перестало существовать как единое государство. Земли Южного Казахстана перешли во владение Коканда.

Новое на тот момент название Аулие-Ата город получил, войдя в состав Кокандского ханства. Однако «город» — статус номинальный. К середине XIX века поселение представляло собой Кокандскую цитадель и слободку рядом с ней. Слободка эта среди местных жителей именовалась Наманган-Коче, поскольку первыми ее поселенцами были выходцы из узбекского города Намангана.

В 1858 году город переименовали в Аулие-Ату. Прежнее название — Тараз — к тому времени почти вышло из употребления. Новое же, Аулие-Ата, напротив, было распространено уже несколько лет. Так это место жители окрестных городов называли в честь находящегося здесь мавзолея Карахана, сооруженного над могилой одного из правителей династии Караханидов. Именно его называли Святым старцем (Аулие-атой).

Своим внешним обликом и планировкой Аулие-Ата не отличалась от других среднеазиатских городов: узкие и кривые мощеные улицы, застроенные глинобитными небольшими домами с окнами, обращенными во двор. Такие же глинобитные дувалы ограждали усадьбы. В садах выращивали виноград, яблоки, урюк и груши.

В центре города находился базар с многочисленными лавками и мастерскими ремесленников. От него радиусами расходились главные улицы — дороги с чайханами, лавками, караван-сараями. Эти улицы-дороги пересекались с другими улицами, отходящими от базара концентрическими кругами, то есть образовывалась радиально-кольцевая система улиц. При этом общее ощущение запустения было видно по состоянию всем известных архитектурных памятников, в том числе мавзолея Карахана.

На месте исторического центра, на развалинах средневековых караван-сараев и хаммамов размещался рынок. Несмотря на то, что святые места почитались местным населением и люди часто их посещали, находились они в полуразрушенном состоянии. Понятно, что архитектурным надзором в ту эпоху заниматься было некому.

В 1864 году началась новая история Аулие-Аты. Город вошел в состав Российской империи, чему предшествовало долгое военное противостояние царских войск и войск Кокандского ханства. Аулие-Ате повезло — город не претерпел сильных повреждений от военных действий, в отличие от соседнего Шымкента, взятие которого императорскими войсками отличалось ожесточенностью, в том числе и в отношении местного населения.

Тем не менее с этого момента город начал меняться и модернизироваться. Из крепости с небольшой населенной слободкой он начал превращаться в полноценный город — и в 1867 году стал центром Аулие-Атинского уезда Сырдарьинской области Туркестанского генерал-губернаторства.

С этого времени из мононационального города Аулие-Ата стала превращаться в многонациональный. В целях создания экономической базы царское правительство основало поселения для переселенцев вдоль старых караванных дорог. И начался приток населения из центральных губерний Российской империи. Новые поселенцы уже никак не были связаны с военными, поэтому активнее укоренялись в этих местах, привнося свой быт. Так процесс соединения европейской и азиатской культур пошел активнее.

Надо сказать, что синтез культур начался не сразу. Дело в том, что в 60–80-х годах XIX века европейская и азиатская части городского населения жили порознь и мало контактировали друг с другом. При этом нельзя сказать, что развивалась только европейская часть города. Азиатская часть тоже получила второе рождение.

В городе стали массово строиться новые здания — например, бани Кали-Юнуса, мечеть Абдыкадыра и мечеть Наметбая. Причем многие из них в сознании горожан и приезжих встали вровень с архитектурными образцами древности, и, возможно, эти здания построены в одно время с мавзолеем Айша-Биби.

Фото: Константин Юлианский

Европейская часть города начала развиваться в западном направлении от бывшей цитадели. Новые кварталы города приобретали типичный облик периферийных городов России. Они застраивались одноэтажными домами европейского типа — уездными учреждениями, торговыми лавками, жилыми домами чиновников и купцов, — появились зеленые насаждения.

Фото: Константин Юлианский

Улицы освещались керосино-калильными фонарями, по городу были проведены оросительные каналы. Несмотря на то, что почти 20 лет две части города были в определенном смысле сегрегированы, к концу 80-х годов XIX века они быстро слились в единое городское образование, различаясь лишь характером застройки.

Улицы, проложенные в радиальном направлении от крепости, органично вписались в формирующуюся структуру, заложив основу современной планировки Тараза. Главные улицы мостились мелким галечником, тротуары — каменными плитами. На месте современной центральной площади Достык тогда располагались базарные ряды — скотный, клеверный, сырьевой (мучной), — а на территории аллеи Атшабар на улице Сулейманова устраивались по праздникам конные состязания.

Надо сказать, что возрождение Аулие-Аты в конце XIX века во многом состоялось благодаря деятельности Василия Андреевича Каллаура. Прибалтийский немец, уроженец Минска, окончив военное училище в Санкт-Петербурге приехал служить в Туркестан и буквально влюбился в этот край. Он много исследовал старинные памятники древности, находившиеся в то время в упадочном состоянии. После назначения главой Аулие-Атинского уезда он много сделал для того, чтобы эти памятники были спасены от разрушения, как, например, мавзолей Даутбека или старый караван-сарай. Каллаур обязал шейхов при мазарах и сельских старост оберегать памятники от умышленной порчи.

Фото: Константин Юлианский

В новой части города тем временем появились светские здания: аптеки, училища, школы, банки, здания офицерских собраний и казармы. Сегодня старая застройка почти полностью сохранилась к северу от улицы Толе би (на рубеже прошлого и позапрошлого веков она носила имя Константина фон Кауфмана, губернатора Туркестана) вдоль улиц Аскарова, Пушкина и Бектурганова.

Фото: Константин Юлианский

Это был своего рода новый центр города. Некоторые здания и сегодня сохранили свой первоначальный профиль. Так, например, старейшая в городе аптека работает здесь с 1904 года.

Фото: Константин Юлианский

В этом же районе находилось и несколько православных храмов. Интересен самый первый — Покровский. На фото видно, что создатели этой церкви — скорее всего, военные инженеры Аулие-Атинского гарнизона — вдохновлялись памятниками местной древней архитектуры. По своему внешнему облику храм более напоминает мусульманский мавзолей. В то время редко кто решался на подобные эксперименты. Возможно, на это пошли, изначально зная, что церковь будет временной. Уже к началу ХХ века ее разобрали.

А вот Никольский храм, стоявший на пересечении нынешних улиц Толе би и Абая, был выдержан в классическом стиле. Когда-то он был главным храмом для православного населения города. Здесь прихожане крестили детей, а представители городской и уездной знати венчались. В общем, жизнь била ключом.

Еще в городе было две церкви: одна на месте нынешнего парка Рыскулова, другая — на месте гостиницы «Жамбыл». Увы, все эти храмы пали во время страшных гонений 20–30-х годов. Шансов восстановить богослужения не представилось даже в Великую Отечественную войну, когда в СССР ненадолго прекратили преследования верующих. В период «развитого социализма 70-х» в Джамбуле оставался лишь один молельный дом. Большой православный храм — Успенский собор — появился в городе уже в начале 1990-х годов.

Мавзолеям и мечетям повезло немного больше. Их спасло то, что многие из них со временем обрели статус памятников архитектуры. Хотя далеко не везде разрешали проводить богослужения. По сути, лишь в годы перестройки духовная жизнь в городе снова нормализовалась.

Фото: Константин Юлианский

К первой мировой войне город подошел вполне развивающимся и даже успешным — по меркам уездного городка в Туркестане. Состояние его хорошо описывалось в энциклопедическом труде «Россия. Полное географическое описание нашего отечества». Отмечалось, что в Аулие-Ате «имеется большой базар, ярмарка и ряд транспортных контор. Город состоит из русской и азиатской частей. В нем имеются 3 церкви, 21 мечеть, почтово-телеграфная контора, городское училище, больница, военный госпиталь, 17 фабрик и заводов, 1791 жилых домов, 19052 жителя. Благоустройство, впрочем, было на низком уровне, дома преимущественно саманные. Город продолжал играть заметную роль в торговле скотом и продукцией животноводства».

Фото: Константин Юлианский

Город бурно переживал переход от феодализма к капитализму. Появились первые промышленные предприятия. Так, в 1895 году русский купец Гуляев открыл пивоваренный завод, затем Николай Иванов, крупный среднеазиатский коммерсант, построил винокуренный завод. Но в основном в городе открывались мелкие предприятия, специализирующиеся на переработке сельскохозяйственного сырья. Жили здесь вполне зажиточно. Так, к примеру, первый автомобиль в городе появился в 1905 году — на 5 лет раньше, чем в Верном, центре соседней Семиреченской области.

Такое положение сохранялось до самого 1917 года, после чего в городе началась совсем другая жизнь. Аулие-Ата переходила от Туркестанской автономии к Советам, то и дело в городе вспыхивали мятежи.

Фото: Константин Юлианский

В 1920 году, направляясь в Верный, в городе остановился легендарный комдив Дмитрий Фурманов. Впечатления о посещении города он изложил в своем знаменитом романе «Мятеж», где, в частности, рассказал, что первые декреты советской власти в Аулие-Ате реализовывались с большим трудом — местное население их попросту саботировало. Несмотря на это, со временем здесь окончательно утвердилась советская власть. И началась совсем другая жизнь.

Фото: Константин Юлианский

Нэп немного продлил жизнь частного предпринимательства в Аулие-Ате. Но к концу 20-х вся частная инициатива стала наказуемой: исчезли частные пекарни, винокурни, мельницы. Зато стала развиваться промышленность. Во многом этому поспособствовало то, что в 1924 году до города дошла железнодорожная ветка. В 1930 году, когда достроился Турксиб, Аулие-Ата вновь стала транзитным городом. Однако условия были уже совсем не те, что в древние времена Великого Шелкового пути.

О международной торговле речи не было: пришли времена великих строек коммунизма, индустриализации и коллективизации. Но это другая история. Точно можно сказать одно: к 1930 годам история старой Аулие-Аты фактически закончилась. Начиналась история нового города, который в 1936 году получил название Мирзоян, а спустя еще два года — Джамбул. И жизнь в новом городе стала совсем другой, отличной от некогда тихой Аулие-Аты.