За свою странническую жизнь мне довелось посетить немалое число монашеских обителей. И все они тянули меня своей необычайностью и непохожестью одной на другую. Своим сокровенным.
Келья праведника – семя для расцвета обители
Казалось бы, монастырь, по крайней мере в православном понимании, синоним строгости и послушания. Место молитвы. Наиболее последовательная и ортодоксальная территория почитания Бога. Уже в силу всего того неподвластная всяким отвлекающим братию излишествам и неканоническим отклонениям.
Однако все не так просто, как мнится. Любой монастырь, если только он не явлен волевым решением, это продукт эволюции, разросшаяся келья отдельного подвижника. Вовсе не желавшего быть основателем. Искавшего совсем не славы. Уединения.
Но таков уж парадокс – наиболее прославленные обители возникли из наиболее уединенных келий самых неистовых отшельников. Келья праведника – словно семя, брошенное нечаянно в самых глухих местах планеты, из которого со временем выросло развесистое древо оплота веры.
В связи с географией прорастания миру и являются совершенно несхожие ростки. Встречаются с виду типовые храмы-близнецы, но нет двух монастырей, хоть отдаленно схожих друг с другом. Каждый – это свой отдельный и особый мирок, пусть и посвященный единому Богу.
Храм – памятник. А монастырь – мемориал, духовный комплекс. Хотя и основанный с определенной целью и задачей, однако же призванный удивлять и увлекать любого прохожего. Возвеличенное пространство, которое являет собой такой обустроенный и изукрашенный клочок земли, наиболее близок чудесному к граду небесному.
Так, по крайней мере, в идеале.
ПустЫни и пУстыни
Православные монастыри, несмотря на все их изобилие, все же укладываются в нашем воображении в какие-то определенные представления. Стены, из-за которых выглядывает яркий цветник из куполов, луковок, маковок и крестов, необозримые леса вокруг, непременная водная гладь (река, озеро) отбрасывающая отражения куда-то вглубь чрева земного, особо торжественные в таких местах небеса.
Так оно, собственно, и есть. На Русской равнине.
Но вот там, откуда явилась к нам вся эта подвижническая культура монашеских обителей, все может быть совершенно иначе. Общи, разве что высокие цели. И высокие стены – монастыри жили дольше чем государства, а потому часто оказывались в окружении весьма далеком от мирной гармонии.
Ни лесов, ни водных гладей в тех суровых землях, где влачили существование в молитвах самые первые анахореты, не было, да и быть не могло. Уходили-то те изначальные отшельники в пустыни не фигуральные, а самые, что ни есть настоящие, подобные той, дикой, Иудейской, где 40 дней постился и скорбел о неминуемом сам Спаситель. Недаром одним из архаичных русских синонимов монашествующей братии является яркое и нелепое слово «пустынник», а иные обители носят тавро «пустыней».
Небеспочвенно и то, что желавшие приобщиться к инокости специально избирали для своих житийных подвигов такие места, которые были наименее приспособлены для полноценной материальной жизни.
«Вот я!»
Одним из рассадников этого раннего духовного подвижничества стала для жаждущих еще одна заповеданная Писанием пустыня – Синайская. Связанная, правда, более с ветхозаветными традициями: неистовым пророком Моисеем, выведшим из Египта своих соплеменников и получившего тут, на горе Хорив, каменные предписания для дальнейшей жизни.
А тот куст Неопалимой Купины, «горящий и несгорающий», откуда Иегова взывал к Моисею изначально, стал своеобразной целью для первых подвижников, испещривших кельями окрестные скалы.
«И воззвал к нему Бог из середины куста, и сказал. Моисей! Моисей! Он сказал: вот я!
И сказал Бог, не подходи сюда, сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая».
Со временем на этой богоугодной земле возник самый удивительный православный монастырь земли. Синайский. Во имя Святой Екатерины. Ιερά Μονή Αγίας Αικατερίνης στο Όρος Σιν.
Даст Бог, мы еще не раз побываем с вами в этой обители в рамках данного проекта. А сегодня давайте просто приблизимся, не спеша, к его неприступным стенам.
Тренд и плоть
...Ныне Синайский монастырь, основанный еще в IV веке, увы, стал популярным туристическим объектом. В который, выхолащивая здравый смысл, ежедневно наезжают многочисленные и многолюдные экскурсии из городов-курортов Акабского залива: Шарм-эш-Шейха, Дахаба и Нувейбы. Кто-то совмещает экскурсию с ночным восхождением на гору Моисея, кто-то ограничивается посещением обители.
В суете такого «профсоюзного паломничества» сложно не то, что проникнуться, но даже уразуметь истинное значение этого удивительного места, веками манившего именно своей уединенностью. И тут, то же, что и повсюду, куда дотянулись щупальца массового туризма (а куда они не дотянулись?), все поставлено с ног на голову, святыня все более сходствует с коммерческим предприятием, то, что создавалось для единиц – тиражируется в массы. Обитель, смыслом которой изначально являлось стремление немногих к аскетичному приобщению к Богу, превращается в аттракцион для всех желающих. Желающих заплатить.
Уже сама дорога от автостоянки к стенам, проходящая вдоль торговых рядов, настраивает на полное выхолащивание предстоящей встречи. Но... Но чем ближе подходишь к обители, чем выше становятся ее непреступные стены, чем различимее оливы в знаменитом саду (обо всем этом ведь столько читано!), тем менее навязчивой становится толпа вокруг. А в какой-то момент она истончается и мельчает настолько, что будто и вовсе исчезает из поля зрения, оставляя тебя наедине с предметом твоей страннической мечты.
Ну, не чудо ли?
И вот обитель над тобой, высится, умаляя гордость скалистых гор, отсекая половину горизонта. Подходишь вплотную к стене, которая аккуратно выложена из местного камня, запрокидываешь голову и замечаешь находящийся сверху вход, куда в лихие времена подымали с помощью кронштейна людей и грузы. Но сегодня нам уже не туда, а в темную нору, уже гораздо позже прорубленный проход-лаз.
Однако внутрь мы попасть успеем. А пока что давайте оставим толпу и потопчемся вокруг.
Самые чарующие ракурсы открываются, если смотреть на монастырь сверху, с тропы паломников, спускающихся с вершины Хорива. Воздух тутошний абсолютно прозрачен, так что далеко внизу видны все домишки небольшого городишки Сант-Катрин.
Горы местные днем, когда южное солнце роняет лучи максимально отвесно – царствие неимоверных контрастов и густых теней. Таких непроницаемых, что им бы позавидовали иные «черные дыры».
Все это причудливо скрадывает расстояния и искажает масштабы. Потому и монастырь, до поры почти что слитый с окружающим, как бы неожиданно и вдруг возникает среди совершенно безлюдных гор. Выстроенный среди диких скал из их дикого камня, он являет собой плоть от плоти Синая.
Видение завораживает и заставляет остановиться в смиренном благоговении...
Андрей Михайлов-Заилийский. Писатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан»
Фото автора
