Один из моих дедов погиб на войне. Второй, хоть и прожил почти век, большую часть жизни проносил статус «инвалид ВОВ». Рожденный и воспитанный в атмосфере патетической памяти, орденов, памятников, мемориалов и вечных огней – я всегда подспудно чувствую себя наследником той Победы, к которой в общем-то, непосредственного отношения не имею. Однако, кроме благоговения к своим предкам-победителям, меня всегда тянуло посмотреть и на то, как живут те, другие, наследники побежденных.
Потому и мечталось попасть в Берлин, куда с такой страстью стремились оба моих деда. И однажды это удалось. Вот тут-то я с особой остротой почувствовал, что в столице Германии, перенасыщенной значениями и смыслами, из всего многообразия примечательностей меня с особой силой влекут не те, связанные с достижениями современности и вечными ценностями, столь плотно сконцентрированные в одном из центров мировой цивилизации. А конкретные, неоднозначные, навечно спаянные с судьбой моего отечества и моей семьи.
По идее, я не должен чувствовать к немцам никаких добрых чувств. Но это – «по идее» – наяву все вовсе не так, и сегодня у меня нет и следа «кровной» ненависти к врагам моих дедов. Да и почему должно быть по-другому? В конце концов, народы в истории ни что иное как механизмы, орудия, которые никогда не движутся сами собой.
Зубы прошлого
Статистика утверждает, что Берлин – рекордсмен мировой истории по количеству сброшенных на город авиабомб. С мая 1943-го по май 1945-го на столицу Германии с неба упало 75 тысяч тонн смертоносного металла. В том, что при этом погибло «всего» 50 тысяч человек, берлинцы должны благодарить хорошую службу оповещения и развернутую сеть своего метро. Однако сам город, весной 45-го (во времена 17-ти мгновений Штирлица), представлял собой более-менее сплошные руины.
Те руины – давно остались в фотографиях и памяти. Однако и в сегодняшнем городе есть отдельные напоминания, оставленные в назидание потомкам и сохраненные в том самом виде, в котором они пребывали в момент подписания безоговорочной капитуляции.
Недалеко от знаменитого берлинского вокзала Зоологишен Гартен (зоопарк) внимание привлекает сломанный на половине шпиль церкви, воздвигнутой в 1891 году в память кайзера Вильгельма. В 1943-м сюда угодила авиабомба союзников, и все последующие годы искалеченный храм был чуть ли не главным символом Западного Берлина.
Но ныне церковь Вильгельма, как и обломки Берлинской стены, оставленные в качестве памятников, – скорее мемориальные и официальные, нежели всенародно любимые символы. Недаром сами берлинцы прозвали этот трагически разрушенный шпиль «Полым зубом».
Волны Памяти
Такие старые и обремененные историей города, как Берлин – перенасыщены мемориальными памятниками. Берлин – такая же столица Памяти, как Москва или Ленинград. Но то «чувство вины», которое в послевоенные годы вживлялось в ментальности немцев, предопределило ярко плюралистический и своеобразный характер в подходе к увековечению исторических событий. Все тут выверено и взвешено, все с постоянной оглядкой на мировое общественное мнение и европейские ценности, все через боязнь задеть чью-то племенную память и обостренное самолюбие. Все политически корректно.
Так что пестрый мемориальный характер Берлина озадачивает и даже забавляет приезжих. Про военные граффити Рейхстага-Бундестага я расскажу в следующий раз. Но это – более эпистолярная история, дошедшая до нас, так сказать, в первоисточниках. Однако совсем недалеко отсюда – конкретный «Советский памятник» в Тиргартене. Установленный тогда же, в 1945-м, над братской могилой советских солдат, павших при штурме Берлина.
Советский Памятник виден от Бранденбургских ворот, которые сами сегодня стали одним из главных монументов воссоединения Германии.
Бранденбургские ворота
Бранденбургские ворота – ярко выраженный «магический памятник», каковых много разбросано по знаковым городам мира. К примеру – знаменитые Золотые ворота старого Иерусалима, наглухо заколоченные мусульманами якобы из-за предания, что именно через них въедет в город Спаситель в день Страшного Суда. Таким же символом «волшебной печати» почти пятьдесят лет были и Бранденбургские ворота, наглухо запертые в 1960-е. Когда, в конце 1989-го они вновь открылись, тотчас рухнула Стена, разделявшая «два Берлина», и наступила новая эра в истории Германии.
Прусский орел и крест вновь появились над многострадальной квадригой – аллегорией Мира, установленной еще при первом открытии ворот в 1791 году. За свои двести лет колесница богини победы побывала в плену у Наполеона, затем была возвращена, но разрушена во время Последней Войны, однако воссоздана в ФРГ и передана в дар ГДР в 58-м, когда была вновь установлена над воротами, но без орла и креста.
Бранденбургские ворота, наряду с возрожденным Рейхстагом-Бундестагом и обломками Стены – самые посещаемые памятники Берлина. Побывать рядом и сфотографироваться на их фоне немцы считают чуть ли не обязанностью. И не только немцы, но европейцы вообще. Ведь ворота еще и символ торжества капитализма над социализмом. Не удивился бы, если встретил тут памятник Михаилу Горбачеву (работы Шемякина или Церетели) – превозносимого повсюду в «свободном мире» пресловутого «злого государственного гения», талантов которого хватило лишь на объединение Германии (ссе остальное, чего только касалось его участие, волшебным образом обращалось в руины).
У Бранденбургских ворот людно всегда. А теперь стало еще люднее. Рядом с Воротами появился новый берлинский мемориал в виде большого еврейского кладбища – жертвам Холокоста. Еще одно место покаяния для немцев за дела их дедов и прадедов.
Трептов-парк – ухоженный, но нелюбимый
...Зато у знаменитого некогда советского мемориала в Трептов-парке (самого крупного памятника нашим воинам в Европе) по будням царит необыкновенная тишина. И хотя все там поддерживается в образцовом состоянии, какая-то необъяснимая печаль запустения витает над самым масштабным мемориалом Берлина. Вряд ли его тут любят так же, как Рейхстаг и Бранденбургские ворота. Помпезность и размеры памятника, над которыми возвышается огромный Воин-освободитель со спасенной немецкой девочкой на руках и обнаженным мечом в руках (известный всем советским по памятным монетам и медалям), создают ауру, давящую отовсюду, и не позволяющую расслабиться. Хотя, наверное, так тут и должно быть. Чтобы помнили.
Это место – своеобразный заповедный уголок застывшего прошлого, противостоящий космополитной атмосфере современного Берлина. Всего в боях за Берлин весной 45-го погибло 78 291 советских военнослужащих. 7200 из них (большинство – так до сих пор и осталось безвестными) покоится тут, В Трептов-парке.
Потому-то, хотя от этого мемориала город никуда не денется (так, по крайней мере, думалось до последних событий в Европе), по крайней мере, в ближайшие годы (Германия, все же, это не Прибалтика или Польша), но и пиетета к нему современные немцы уже не испытывают. Отдыхать сюда не придешь. А переполненность изречениями Сталина добавляет комплексу в Трептов-парке идеологическую двусмысленность и чуждость. Ведь в Европе Сталина и Гитлера предпочитают считать близнецами-братьями, так им удобнее (хотя, если подумать, разница между ними разительна).
Возможно, был бы этот памятник выстроен в центре Русской равнины, отношение к нему было бы иным. Но тут, в сердцевине Европы, он, увы, обречен на постепенное забвение. Несмотря на официальную заботу и формальный уход, к которым невозможно придраться.
Андрей Михайлов-Заилийский. Писатель, автор дилогии «К западу от Востока. К востоку от Запада» и географического романа «Казахстан»
Фото автора
